Malevolence goes both ways.
...И война закончилась.
Если бы не зудящее чувство полной опустошенности и усталости, он бы, конечно же, вернулся на руины своего дома, и начал бы строить все заново. В незер шпоры, в незер рыцарский титул, в незер осточертевшую до дрожи винтовку и бесконечные крики умирающих, отдающиеся в глубинах сознания. Сесть где нибудь на берегу и смотреть как ночное море порождает рассвет. Но жизнь была сломанна раз и навсегда, и это, конечно же, било суровым молотом реальности не хуже молотов тех же паладинов. Но так только казалось. Судьбу он назвал неблагодарной сукой ещё пару лет назад, но, наверное, в сердцах. Мало кто понимал, что они пережили - те пятеро бледных, усталых стрелков, которые наврядли смогут спать без кошмаров до самого отпущенного им срока. Тысячи упущенных возможностей, руки по плечо в крови, а на улицах танцуют и поют, война закончилась.
...А может быть и не было войны. Может быть они просто цеплялись за то, что в них воспитали предки: эльфийская гордость, эльфийская честь... Спасла ли она их? Рыцари умирали первыми, как водится, с той самой эльфийской честью, и где они теперь? Кто-то погиб, кто-то получил погоны и сияет глазами цвета гнилого изумруда, а кто-то просто не выдержал и спился от этой самой мерзкой пустоты на душе. Где те, за кого они сражались, за кого мстили, за кого шли на смерть каждый день? Прекрасные дамы, ради которых юноши в сияющих на солнце доспехах шли на подвиги, и умирали c их именами на устах..? Шлюхи в Мидии? Фелбладки-роялистки? Почему в конце вышло так, что они проливали кровь и хоронили товарищей ради мерзкого, отвратительного, гноящегося в собственной похоти и уродстве мира..?
Чем они все заслужили это? Они не грешили пред богами, не убивали, не воровали и не ломали судьбы, в отличие от других народов. За что, за что этот прекрасный, красивый мирок, полный чистоты, счастья и наивности подвергся жесткому истреблению? Неужто красота не может жить в этом мире, неужели она всегда становится изнасилованной бессмысленной жесокостью? Все его вопросы о том, почему тысячи невинных были убиты жестоко, просто так, почему такие как он шли на смерть, вместо того, чтобы жить счастливо тысячи лет, почему вокруг них осталась только смерть и горечь, и всё то же мерзкое дыхание пустоты на сердце - все эти вопросы оставались без ответа. Такие как Элокхай переставали молиться через полгода, а через год уже переставали даже в своих душах. Такие как он через три года не спрашивали, стоит ли убивать, а через шесть даже не задумывались. Воспоминания угодливо напоминали лица, сотни лиц, которые изменились настолько, что просто не хотелось признавать, что все вокруг - реальность, а не безумный кошмар. Как думал он, да и многие другие, лучше бы сойти с ума, чем если бы всё это и вправду случилось.
...Что-то определённо было не так. Эльф водил пальцем по мокрому песку, выписывая буквы, одну поверх другой. Глаза внимательно следили за пальцем, и хотя рисунок уже минут сорок как превратился в одну убогую кляксу, он скорее помнил, чем видел, что же там написано. Можно было сказать, что лейтенант улыбался, он, похоже, сам он внимания на это не обращал. В какой то момент он словно вздрогнул, и торопливо, как будто испугавшись, провёл ладонью, стирая сложенные в слово буквы. Рука почти любовно коснулась воды, холодные капли скользнули по запястью в рукав доспеха, проводя вплоть до локтя холодные линии. Казалось бы, эльф и не заметил этого - он с тяжелым вздохом поднялся, и неспеша поковылял к своему ястребегу. Не было никакого представления, что же делать дальше, как жить, и что с ним не так. Он в душе поселилась уверенность, сначала совсем робкая и малая, то он до смерти устал от войны. Ад, по его скромному мнению, уже был переполнен, а значит оставалось только жить. Удивившись собственной способности ещё иронизировать над полным непонимаем себя и своей жизни, он чуть улыбнулся, и почувствовал, как пересохшая губа трескается, и крохотная капелька крови касается его языка. "Всё сначала" - пронеслось в его разуме, и он плотно сомкнул губы, чтобы не закричать от отчаяния.
Герой вернулся.
Если бы не зудящее чувство полной опустошенности и усталости, он бы, конечно же, вернулся на руины своего дома, и начал бы строить все заново. В незер шпоры, в незер рыцарский титул, в незер осточертевшую до дрожи винтовку и бесконечные крики умирающих, отдающиеся в глубинах сознания. Сесть где нибудь на берегу и смотреть как ночное море порождает рассвет. Но жизнь была сломанна раз и навсегда, и это, конечно же, било суровым молотом реальности не хуже молотов тех же паладинов. Но так только казалось. Судьбу он назвал неблагодарной сукой ещё пару лет назад, но, наверное, в сердцах. Мало кто понимал, что они пережили - те пятеро бледных, усталых стрелков, которые наврядли смогут спать без кошмаров до самого отпущенного им срока. Тысячи упущенных возможностей, руки по плечо в крови, а на улицах танцуют и поют, война закончилась.
...А может быть и не было войны. Может быть они просто цеплялись за то, что в них воспитали предки: эльфийская гордость, эльфийская честь... Спасла ли она их? Рыцари умирали первыми, как водится, с той самой эльфийской честью, и где они теперь? Кто-то погиб, кто-то получил погоны и сияет глазами цвета гнилого изумруда, а кто-то просто не выдержал и спился от этой самой мерзкой пустоты на душе. Где те, за кого они сражались, за кого мстили, за кого шли на смерть каждый день? Прекрасные дамы, ради которых юноши в сияющих на солнце доспехах шли на подвиги, и умирали c их именами на устах..? Шлюхи в Мидии? Фелбладки-роялистки? Почему в конце вышло так, что они проливали кровь и хоронили товарищей ради мерзкого, отвратительного, гноящегося в собственной похоти и уродстве мира..?
Чем они все заслужили это? Они не грешили пред богами, не убивали, не воровали и не ломали судьбы, в отличие от других народов. За что, за что этот прекрасный, красивый мирок, полный чистоты, счастья и наивности подвергся жесткому истреблению? Неужто красота не может жить в этом мире, неужели она всегда становится изнасилованной бессмысленной жесокостью? Все его вопросы о том, почему тысячи невинных были убиты жестоко, просто так, почему такие как он шли на смерть, вместо того, чтобы жить счастливо тысячи лет, почему вокруг них осталась только смерть и горечь, и всё то же мерзкое дыхание пустоты на сердце - все эти вопросы оставались без ответа. Такие как Элокхай переставали молиться через полгода, а через год уже переставали даже в своих душах. Такие как он через три года не спрашивали, стоит ли убивать, а через шесть даже не задумывались. Воспоминания угодливо напоминали лица, сотни лиц, которые изменились настолько, что просто не хотелось признавать, что все вокруг - реальность, а не безумный кошмар. Как думал он, да и многие другие, лучше бы сойти с ума, чем если бы всё это и вправду случилось.
...Что-то определённо было не так. Эльф водил пальцем по мокрому песку, выписывая буквы, одну поверх другой. Глаза внимательно следили за пальцем, и хотя рисунок уже минут сорок как превратился в одну убогую кляксу, он скорее помнил, чем видел, что же там написано. Можно было сказать, что лейтенант улыбался, он, похоже, сам он внимания на это не обращал. В какой то момент он словно вздрогнул, и торопливо, как будто испугавшись, провёл ладонью, стирая сложенные в слово буквы. Рука почти любовно коснулась воды, холодные капли скользнули по запястью в рукав доспеха, проводя вплоть до локтя холодные линии. Казалось бы, эльф и не заметил этого - он с тяжелым вздохом поднялся, и неспеша поковылял к своему ястребегу. Не было никакого представления, что же делать дальше, как жить, и что с ним не так. Он в душе поселилась уверенность, сначала совсем робкая и малая, то он до смерти устал от войны. Ад, по его скромному мнению, уже был переполнен, а значит оставалось только жить. Удивившись собственной способности ещё иронизировать над полным непонимаем себя и своей жизни, он чуть улыбнулся, и почувствовал, как пересохшая губа трескается, и крохотная капелька крови касается его языка. "Всё сначала" - пронеслось в его разуме, и он плотно сомкнул губы, чтобы не закричать от отчаяния.
Герой вернулся.