Malevolence goes both ways.
Комната за серыми шторами, музыка из колонок, расстеленный диван и двадцатый час бессонницы.
Мое тело словно раскалывается по кускам - слово "хрупкость" даже близко не описывает мое состояние.
Как и два года назад, слово в слово, день в день.
И запоздалое понимание - это было предчувствие всего этого, а не просто обычная февральская депрессия.
Кто-то говорил, что трудности в жизни даются соразмерно с тем, что человек в состоянии пережить.
И что просить надо не легкой жизни у судьбы, а сил, чтобы пережить то самое предначертанное.
На моем маленьком троне из лжи и обманов, я сижу как гордый король, и смотрю со своего пятнадцатого этажа вниз.
И вспоминаю лица и людей.
И единственный человек, который понимает дословно, что сейчас творится - делает ту же самую хрень, но со своей стороны.
А я даже не могу его пожалеть, как и он меня.
Мы договорились, что в нашей дружбе не будет места жалости и нытью - лучше уж каждый черпает силу, глядя, как второй делает вид, что выдержит все, что на него кинет этот мир.
"Я принял всю боль, всю злость
И хуже всего -
Я принял себя.
Я принял свое проклятие."
Мое тело словно раскалывается по кускам - слово "хрупкость" даже близко не описывает мое состояние.
Как и два года назад, слово в слово, день в день.
И запоздалое понимание - это было предчувствие всего этого, а не просто обычная февральская депрессия.
Кто-то говорил, что трудности в жизни даются соразмерно с тем, что человек в состоянии пережить.
И что просить надо не легкой жизни у судьбы, а сил, чтобы пережить то самое предначертанное.
На моем маленьком троне из лжи и обманов, я сижу как гордый король, и смотрю со своего пятнадцатого этажа вниз.
И вспоминаю лица и людей.
И единственный человек, который понимает дословно, что сейчас творится - делает ту же самую хрень, но со своей стороны.
А я даже не могу его пожалеть, как и он меня.
Мы договорились, что в нашей дружбе не будет места жалости и нытью - лучше уж каждый черпает силу, глядя, как второй делает вид, что выдержит все, что на него кинет этот мир.
"Я принял всю боль, всю злость
И хуже всего -
Я принял себя.
Я принял свое проклятие."