Malevolence goes both ways.
Я помню замечательную ночь в Лазурном. Увы, не помню числа, когда это было - но это был день, последний для смены Тимы, Леши, многих забавных людей, имён которых я тоже не помню, многих замечательных девушек, имён которых я, к своему стыду, тоже не помню и... для Лизы.
Год 2007, лето. Через месяц с небольшим - операция. Паника, полное смятение в душе, моя первая школьная любовь встречается с другим парнем. Я об этом ещё не знаю, но узнаю где то через пару дней. Мне весело и грустно одновременно. С одной стороны - конкурсы, олимпиады, диджей Сашка, которому я таская свои колонки, с которым мы говорим о жизни и он втихую покупает нам пиво, ибо Мелик приехал. С другой стороны - ссора Бирюковым из за Насти, собственные проблемы, постоянный шум цикад, и доля отвращения ко всему вокруг себя. Я все ещё там, подходящий к аниматору и просящий передать "Девушка, заказавшая стих у победителя конкурса, пожалуйста, подойдите к рубке". Это всё ещё смешно и грустно одновременно - три дня знакомства, два дня поцелуев, и последний день прощаться. Это было невыразимо чудовищно вот так напихивать меня всеми этими гармонами нежности и романтичности, а потом забирать моё вдохновение. В тот день луна была алой - я прекрасно помню красную дорожку на волнах средизменого моря. Рядом, на дешёвом пластиковом стуле, сидит Лёшка, и так же грустно вздыхает. Со своей он встречался две недели (лагерная любовь О.о), и ему тяжелее чем мне. В темноте мы с ним очень похожи - очки, почти одинаковый рост, оба худые и оба грустные. Александр из рубки оповещает о начале последнего медляка, звучат первые ноты даркнесс. Я нахожу Лизу глазами сразу же, и быстро, дабы не терять ни мгновение из драгоценных трёх минут, подхожу к ней. Две подружки, стоящие рядом, мгновенно испаряются в сторону, кинув на нас понимающий взгляд. Директор лагеря за столами где то рядом, смотрит, чтобы все вели себя привычно. "Завтра?" - "Завтра." Грустно. Музыка затихает, и мы молча идём до корпусов, держась за руки. Чуть впереди и слева идут Дуплищев с Ворониной - они всё ещё там, в 2007ом, они все ещё встречаются и говорят друг другу, что любят. Через полгода они окончательно решат, что любовь на конечных разных веток метро невозможна, и разойдутся. Я тоже там - отшучиваюсь от какого то скрытого намёка, которого уже не помню, касаясь её руки, и стараясь не смотреть. Просто стараясь. До её корпуса дальше, предлагаю проводить. На улице очень тихо - тонкая аллея из колючих кустов. Мы стоим напротив друг друга, и смотрим в глаза. Я понимаю, что мои губы не сомкнуты, спустя несколько секунд после прикосновения. Мир замирает. Я всё ещё там, и закрытыми глазами думаю, что будет дальше. Почему то на лице вдруг появилась идиотская улыбка на всё лицо. Мы прощаемся. Я пообещал отдать ей тетрадь со стихами, и возвращаюсь в номер. Встречаю три пары глаз, смотрящих с одним и тем же вопросом. Ничего не отвечаю, сажусь на кровать, и понимаю, что мне просто невероятно плохо. Коля комментриует этот момент фразой "ну ты найдёшь другую". Через неделю Коля найдёт себе девушку, и потом будет точно так же мучиться чуть ли не до нового года. До конца смены я попытаюсь завести что то вроде лагерного флирта ещё несколько раз - безрезультатно. Я вернусь в Москву на пару недель - произнесу в аэропорту "я ненавижу вас всех, неудачники", выйду из него, и на втором шаге из-под крыши пойдёт дождь. Я все ещё там, в машине, осознаю, как же тихо в Москве, где нет цикад. Потом будет август.
В сентябре моя любимая познакомит меня со своим парнем. Я буду беситься, но постараюсь не подать виду. Буду пытаться вернуть её всеми силами, пару раз поистерю и поскандалю, напишу кучу дурацких стихов и постов в этот самый даир, после чего буду ненавидеть её парня всё сильнее. До самого конца одинадцатого класса я не прощу её за предательство. И до самого конца одинадцатого класса я буду чувствовать себя виноватым. В ноябре мы с классом поедем на спектакль в центр. Собираться самим, она возьмёт своего парня. На середине поездки в метро мне напишет Лиза. Тогда я впервые назову её Котькой. Будет долгий разговор об отношениях, она скажет, что любит. Я ещё там, думаю, как мне реагировать на что то такое. Через три минуты после получения смс она увидит лаконичное "да" в моём ответе. Я буду думать о ней, забыв её лицо, и изредка разговаривая с ней перед курсами. Ближе к концу декабря я увижу её фотографию и резко осознаю, что она не так красива, как я помнил её. Это будет ещё одна запись в дайре - я всё ещё там, в конце 2007го, пишу эту запись, полный ужаса от собственного лицемерия и придирчивости. Потом я использую эту самую историю, в чистом виде, чтобы рассказать девушке с похожей ситуацией. Бутылочка, алкоголь, поцелуи. Я все ещё там, с каким то мрачным удовлетворением провожу пальцами по треснувшим губам. Лиза напишет в тот же день, словно зная, что мне становится всё равно. Я отшучусь, прекрасно понимая, что она права. Через месяц я потеряю свой телефон с сим картой и всеми контактами. Ещё через месяц, она напишет мне, и я спрашу "Кто это?", потому что её номер стёрся. В начале лета мы поругаемся, и я скажу, что мне не нужны отношения, которые состоят только из слов. Она будет плакать, и я буду чувствовать себя просто невероятно виноватым. Через два часа я увижусь со своей девушкой, и забуду про Лизу начисто. Где то раз в пару недель мы ещё будем переписываться, но останется лишь чувство вины, оставшееся горьким налётом с её слёз. Совесть будем задушена другими людьми, другими девушками. В октябре, я, уже будучи в штатах, позвоню ей. Мы мило поболтаем, и она снова скажет, что любит. Спустя две недели я не выдержу, и скажу прямо, что мне до смерти надоели эти отношения, построенные на секундной слабости. Она вновь разревётся и бросит трубку. Я все ещё там, чувствую себя скотиной, и смотрю в монитор, где записан номер её телефона. Через пять секунд я выделю его, и нажму [del].
Мы встретимся в Москве, 4 января 2009 года, вечером. Я не узнаю её.
Год 2007, лето. Через месяц с небольшим - операция. Паника, полное смятение в душе, моя первая школьная любовь встречается с другим парнем. Я об этом ещё не знаю, но узнаю где то через пару дней. Мне весело и грустно одновременно. С одной стороны - конкурсы, олимпиады, диджей Сашка, которому я таская свои колонки, с которым мы говорим о жизни и он втихую покупает нам пиво, ибо Мелик приехал. С другой стороны - ссора Бирюковым из за Насти, собственные проблемы, постоянный шум цикад, и доля отвращения ко всему вокруг себя. Я все ещё там, подходящий к аниматору и просящий передать "Девушка, заказавшая стих у победителя конкурса, пожалуйста, подойдите к рубке". Это всё ещё смешно и грустно одновременно - три дня знакомства, два дня поцелуев, и последний день прощаться. Это было невыразимо чудовищно вот так напихивать меня всеми этими гармонами нежности и романтичности, а потом забирать моё вдохновение. В тот день луна была алой - я прекрасно помню красную дорожку на волнах средизменого моря. Рядом, на дешёвом пластиковом стуле, сидит Лёшка, и так же грустно вздыхает. Со своей он встречался две недели (лагерная любовь О.о), и ему тяжелее чем мне. В темноте мы с ним очень похожи - очки, почти одинаковый рост, оба худые и оба грустные. Александр из рубки оповещает о начале последнего медляка, звучат первые ноты даркнесс. Я нахожу Лизу глазами сразу же, и быстро, дабы не терять ни мгновение из драгоценных трёх минут, подхожу к ней. Две подружки, стоящие рядом, мгновенно испаряются в сторону, кинув на нас понимающий взгляд. Директор лагеря за столами где то рядом, смотрит, чтобы все вели себя привычно. "Завтра?" - "Завтра." Грустно. Музыка затихает, и мы молча идём до корпусов, держась за руки. Чуть впереди и слева идут Дуплищев с Ворониной - они всё ещё там, в 2007ом, они все ещё встречаются и говорят друг другу, что любят. Через полгода они окончательно решат, что любовь на конечных разных веток метро невозможна, и разойдутся. Я тоже там - отшучиваюсь от какого то скрытого намёка, которого уже не помню, касаясь её руки, и стараясь не смотреть. Просто стараясь. До её корпуса дальше, предлагаю проводить. На улице очень тихо - тонкая аллея из колючих кустов. Мы стоим напротив друг друга, и смотрим в глаза. Я понимаю, что мои губы не сомкнуты, спустя несколько секунд после прикосновения. Мир замирает. Я всё ещё там, и закрытыми глазами думаю, что будет дальше. Почему то на лице вдруг появилась идиотская улыбка на всё лицо. Мы прощаемся. Я пообещал отдать ей тетрадь со стихами, и возвращаюсь в номер. Встречаю три пары глаз, смотрящих с одним и тем же вопросом. Ничего не отвечаю, сажусь на кровать, и понимаю, что мне просто невероятно плохо. Коля комментриует этот момент фразой "ну ты найдёшь другую". Через неделю Коля найдёт себе девушку, и потом будет точно так же мучиться чуть ли не до нового года. До конца смены я попытаюсь завести что то вроде лагерного флирта ещё несколько раз - безрезультатно. Я вернусь в Москву на пару недель - произнесу в аэропорту "я ненавижу вас всех, неудачники", выйду из него, и на втором шаге из-под крыши пойдёт дождь. Я все ещё там, в машине, осознаю, как же тихо в Москве, где нет цикад. Потом будет август.
В сентябре моя любимая познакомит меня со своим парнем. Я буду беситься, но постараюсь не подать виду. Буду пытаться вернуть её всеми силами, пару раз поистерю и поскандалю, напишу кучу дурацких стихов и постов в этот самый даир, после чего буду ненавидеть её парня всё сильнее. До самого конца одинадцатого класса я не прощу её за предательство. И до самого конца одинадцатого класса я буду чувствовать себя виноватым. В ноябре мы с классом поедем на спектакль в центр. Собираться самим, она возьмёт своего парня. На середине поездки в метро мне напишет Лиза. Тогда я впервые назову её Котькой. Будет долгий разговор об отношениях, она скажет, что любит. Я ещё там, думаю, как мне реагировать на что то такое. Через три минуты после получения смс она увидит лаконичное "да" в моём ответе. Я буду думать о ней, забыв её лицо, и изредка разговаривая с ней перед курсами. Ближе к концу декабря я увижу её фотографию и резко осознаю, что она не так красива, как я помнил её. Это будет ещё одна запись в дайре - я всё ещё там, в конце 2007го, пишу эту запись, полный ужаса от собственного лицемерия и придирчивости. Потом я использую эту самую историю, в чистом виде, чтобы рассказать девушке с похожей ситуацией. Бутылочка, алкоголь, поцелуи. Я все ещё там, с каким то мрачным удовлетворением провожу пальцами по треснувшим губам. Лиза напишет в тот же день, словно зная, что мне становится всё равно. Я отшучусь, прекрасно понимая, что она права. Через месяц я потеряю свой телефон с сим картой и всеми контактами. Ещё через месяц, она напишет мне, и я спрашу "Кто это?", потому что её номер стёрся. В начале лета мы поругаемся, и я скажу, что мне не нужны отношения, которые состоят только из слов. Она будет плакать, и я буду чувствовать себя просто невероятно виноватым. Через два часа я увижусь со своей девушкой, и забуду про Лизу начисто. Где то раз в пару недель мы ещё будем переписываться, но останется лишь чувство вины, оставшееся горьким налётом с её слёз. Совесть будем задушена другими людьми, другими девушками. В октябре, я, уже будучи в штатах, позвоню ей. Мы мило поболтаем, и она снова скажет, что любит. Спустя две недели я не выдержу, и скажу прямо, что мне до смерти надоели эти отношения, построенные на секундной слабости. Она вновь разревётся и бросит трубку. Я все ещё там, чувствую себя скотиной, и смотрю в монитор, где записан номер её телефона. Через пять секунд я выделю его, и нажму [del].
Мы встретимся в Москве, 4 января 2009 года, вечером. Я не узнаю её.